Да, тоже про Диего. Мой любимый, что ж поделаешь, хочется только про него и писать) _________________ Критиковать - значит, объяснять автору, что он делает не так, как делал бы я, если бы умел.
***
Когда дверь лязгнула в очередной раз, Диего даже не пошевелился. Ему было уже всё равно, кто пришёл, и что с ним собираются делать. И только когда рядом раздался знакомый низкий голос, он распахнул глаза и привстал.
Так и есть, сам полковник пожаловал. Неужели подействовало? Испугался, что заключённый себя голодом заморит?
Старшего Сан-Барреду он видел всего пару раз – вместе с Артуро. И уже тогда убедился, что молва ничуть не преувеличивает, и эта сволочь намного хуже своего сыночка. По крайней мере, сразу стало понятно, в кого пошёл этот не умеющий сложить двух нот смазливый мальчишка с непомерными амбициями, и почему за ним таскаются сразу четыре телохранителя.
– Подождите снаружи, – бросил полковник охранникам и, дождавшись, когда они выйдут, повернулся к юноше: – Встань.
– Зачем? – безразлично поинтересовался Диего.
– Встань, я сказал, – ровно, не повышая голоса, повторил Сан-Барреда. – Или тебя, слабака, уже ноги не держат?
Диего вспыхнул, резко поднялся и, покачнувшись, поспешно оперся ладонью о стену.
Полковник пристально посмотрел на него и, сложив руки на груди, прошёлся по камере.
– Не думай, что я пришёл только потому, что ты попросил. Я сам хотел с тобой поговорить.
– Поговорить? – возмущённо вскинулся юноша. – Вы хотите сказать – принести извинения?
Сан-Барреда остановился напротив него и чуть вздёрнул бровь:
– Извинения? С какой стати?
– Вы состряпали ложное обвинение, чтобы я пропустил конкурс!
– Да? И зачем, по-твоему, мне это понадобилось?
– Не вам. Вашему сыну. И как, помогло ему моё отсутствие?
– Очень. Я горжусь им – он занял первое место.
– Что?.. – растерялся Диего. – Но с какой песней он выступал?
– А разве ты ещё не догадался? – хмыкнул Сан-Барреда, насмешливо глядя на юношу.
Диего нахмурился, а в следующее мгновение обессиленно опустился на койку, внезапно всё поняв.
– Как вы посмели? – тихо проговорил он, поднимая глаза на полковника.
– Такова жизнь, мальчик, – невозмутимо ответил тот. – Я мог бы купить для Артуро песню, полно́ композиторов, которые их продают, но зачем покупать, когда можно взять и так? Да ещё самое лучшее? Это право сильного. Смирись с тем, что проиграл.
Юноша стиснул зубы и снова поднялся, глядя в глаза старшему Сан-Барреде:
– Но в конечном счёте проиграете вы.
Взгляд полковника заледенел.
– Что ты себе позволяешь, мальчишка, – прошипел он, и у Диего появилось ощущение, что он смотрит в глаза рептилии. – Думаешь, я и дальше буду терпеть твои дерзости? Ты же понимаешь – если бы я захотел, ты не только подписал бы признание, но и поклялся всю жизнь писать для Артуро песни. Да ещё и руки бы мне целовал за оказанную великую милость!
Юноша вспомнил пыточный подвал, и у него потемнело в глазах.
– Нет, – выдавил он перехваченным горлом.
– Ты так уверен в себе? – усмехнулся Сан-Барреда и снова прошёлся по камере. – Хочешь проверить, на сколько тебя хватит?
С удовольствием полюбовавшись выражением лица заключённого, он продолжил:
– Надеюсь, ты понял, что с тобой будет, если вздумаешь распускать язык?
Диего вскинул голову, не веря своим ушам. Его собираются отпустить?..
Полковник направился было к двери, но снова остановился и обернулся:
– Мы с Артуро получили, что хотели. Каждый своё. И теперь я могу тебя выпустить. Но ещё раз предупреждаю – не вздумай болтать. Иначе снова мигом окажешься здесь.
– О чём вы? – внезапно севшим голосом спросил юноша.
– Не понимаешь? Ты же был в подвале. Или тебе одной экскурсии недостаточно?
– Я не об этом!
– А-а, – понимающе протянул Сан-Барреда, и на его лице появилось такое выражение, что Диего с трудом подавил желание разбить его. – Ты же не думаешь, что твоя дорогая матушка ничего не предприняла для того, чтобы вытащить тебя отсюда?
Он мерзко ухмыльнулся и снова повернулся к двери, с издёвкой бросив:
– Передай ей привет!
Кровь ударила Диего в голову, глаза застлала пелена ярости. Он и сам не понимал, каким чудом сумел остаться на месте. Желание броситься с кулаками на ублюдка было таким сильным, что он с трудом совладал с собой. К счастью, полковник уже успел уйти, иначе неминуемо попал бы под волну его эманации, и неизвестно, что бы тогда произошло.
Сквозь зубы выдохнув, юноша рухнул на койку и закрыл глаза, усилием воли замедляя скачущий пульс. Когда болезненное биение в висках стало ослабевать, он откинулся к стене и постарался освободиться от настойчиво атакующих голову выматывающих мыслей.
Лязгнула дверь, и один из вошедших охранников приказал:
– Встать! На выход!
Диего безропотно подчинился, надеясь, что сейчас наконец-то выйдет на свободу. И его надежды оправдались: охранники препроводили его до главного входа и открыли массивную, обитую железом дверь. В лицо юноше ударили лучи полуденного солнца, и он невольно зажмурился – заслезились отвыкшие от яркого света глаза.
– Ну, что застыл? – буркнул один из охранников и нетерпеливо подтолкнул его в спину. – Хочешь обратно?
Юноша сделал несколько шагов и вздрогнул, когда тяжёлая дверь позади него с грохотом захлопнулась. Не оборачиваясь, он пошёл прочь, невольно всё ускоряя шаг. К демонам слабость, только бы побыстрее отсюда...
Домой! _________________ Критиковать - значит, объяснять автору, что он делает не так, как делал бы я, если бы умел.
Как-то сложится разговор Диего с матерью... Ведь он все понял.
А какие мысли у тебя есть по этому поводу? _________________ Критиковать - значит, объяснять автору, что он делает не так, как делал бы я, если бы умел.
Трудно сказать. Надо учитывать его эмпатию, а он явно должен эманировать, потому что находится под стрессом.
И его чувства не будут для нее тайной, как и его чувства для нее. Аллама, наверно, попытается его успокоить?
Дмитрий512 писал(а):
Разве через двери и стены это не действует? А как же тогда - спровоцированный Диего с Ольгой массовый перетрах в даэн-рисском королевском дворце?
Оно, конечно, действует, но похоже, что эманация во дворце была более длительной по воздействию.
Кроме того, полковник уже успел уйти, покинуть помещение и если бы он даже поймал эманацию ненависти от Диего, то не нашел бы объекта, чтобы эту ненависть выразить.
А стал ли бы дон Антонио Сан-Барреда искать, на ком сорваться? Или - как Харган: кто первый подвернулся? И как - с остальными сотрудниками и посетителями управления полиции?
На сотрудниках, может быть, не стал бы. Но на Диего - мог бы, если бы эманация накрыла его раньше, чем он вышел из камеры.
С остальными сотрудниками? Возможно, вы и правы, но опять же - Диего не знал, как они там среагировали. Эманация могла быть действительрно краткой по времени.
И еще - в Кастель Милагро эманация Диего воздействовала на Жака, а на остальных? Нигде не сказано, что охранники в коридоре попали под эманацию и как они среагрировали (пока у них было время)
Могло и не достать, а на палача могло и не подействовать. Нельзя исключить и антиэмпатические амулеты, хотя это довольно сомнительно в Мистралии после охоты на магов. Воздействие эмпатии могло быть более коротким по времени и по площади охвата.
Дмитрий512, Lake, спасибо за интересную дискуссию!
Цитата:
Разве через двери и стены это не действует?
Вы правы. Возможно, Сан-Барреда просто не успел воспринять эманацию - отошёл достаточно далеко. Будем так считать. Да и Диего довольно быстро заставил себя успокоиться.
Цитата:
И еще - в Кастель Милагро эманация Диего воздействовала на Жака, а на остальных? Нигде не сказано, что охранники в коридоре попали под эманацию и как они среагрировали (пока у них было время)
А вот это надо будет как следует продумать и выяснить!
Цитата:
А почему - Антонио?
Присоединяюсь к вопросу! _________________ Критиковать - значит, объяснять автору, что он делает не так, как делал бы я, если бы умел.
Ключи и даже деньги ему вернули при выходе из тюрьмы, так что дверь он открыл сам.
– Диего! – Аллама метнулась к нему от окна и обняла так крепко, словно боялась, что он вот-вот исчезнет.
Закусив губу, он обнял её в ответ за вздрагивающие плечи, успев проглотить готовые вырваться слова. Но вот эмоции подавить так и не сумел. И конечно, мама тут же уловила его эманацию.
– Милый?
Она слегка отстранилась, тревожно заглянула ему в глаза, и он поспешно опустил их.
Маэстрина снова обняла его, повела в гостиную, усадила на диван и ласково провела рукой по волосам. Он на мгновение замер, снова почувствовав себя маленьким мальчиком, и прижался щекой к её ладони.
– Диего? Пожалуйста, не пугай меня! Что они с тобой сделали?!
– Со мной – ничего, – ответил он, осторожно отстраняясь. – Но с тобой... Зачем ты?..
– Ты знаешь? Откуда?
– Мама, я эмпат! Пусть и стихийный, но иногда этого вполне достаточно. И потом, сам полковник любезно просветил меня, как ты добилась моего освобождения.
Аллама непроизвольно сжала кулаки так, что ногти впились в нежную кожу ладоней.
– Мерзавец.
– Я вызову его в круг, – сказал Диего. Спокойно сказал. И если бы не предательская эмпатия, со стороны невозможно было бы поверить, какая буря эмоций бушует сейчас в душе юного барда.
– Не надо! – испуганно вскрикнула Аллама и схватила его за руку, будто он собирался вызывать старшего Сан-Барреду на дуэль прямо сейчас. – Пожалуйста, сынок, забудь об этом! Он того не стоит. И поверь мне, он всё равно своего не получил, пусть и считает иначе.
«Если тебя хотят изнасиловать, лучше отдаться, пока просят», – внезапно вспомнил Диего услышанное от мамы когда-то в детстве. Случилось это в театре, который долгое время был для мальчика вторым домом, и разговор этот, конечно же, не предназначался для его ушей, но он, маленький и шустрый, частенько слышал то, что не полагалось.
– Но если бы я был осторожнее, если бы не попал в тюрьму, тебе не пришлось бы...
Аллама покачала головой.
– Диего, забудь об этом. Ты же понимаешь, что если начальник тайной полиции решил тебя арестовать, это всё равно бы произошло. И от тебя тут ничего не зависело. В конце концов, всё могло быть гораздо хуже. Ты же не подписал это фальшивое признание?
– Конечно, нет! – вскинулся Диего. – Если бы я его подписал, нас не выпустили бы из страны, и Сан-Барреда получил бы прекрасную возможность нас шантажировать!
– Нас? – насторожилась Аллама, пристально посмотрев на сына. – Я чего-то не знаю? Была ещё одна причина твоего ареста?
Спохватившись, юноша закусил губу, но мама уже всё поняла.
– Конкурс? – тихо спросила она. – Артуро? Я слышала, что он занял первое место, и его песня была чудо как хороша... Это была твоя песня, Диего?
– Он украл её. И я думаю, тут не обошлось без моего преподавателя. А папаша этого ничтожества Артуро хотел, чтобы я всю жизнь писал песни для его сыночка. Вот и состряпал это нелепое обвинение, чтобы я не только не попал на конкурс, но ещё и подписал признание!
Аллама почувствовала вновь нарастающий гнев, но тут же поняла, что это гнев Диего. Небо, как же он с этим справляется?..
– Сынок, тебе надо поесть и отдохнуть, – сказала она, вставая, чтобы хоть немного отвлечь его. – Продолжим разговор в столовой, хорошо?
– Да, конечно, – кивнул юноша и тоже поднялся. – Я приму душ, переоденусь и спущусь.
– Буду ждать.
***
Только как следует вымывшись и переодевшись в чистое бельё, Диего по-настоящему почувствовал себя свободным. Да, теперь он был окончательно свободен, но всё ещё ужасно голоден. Так, что от голода уже давно мутило и подташнивало. А внизу ждал накрытый к обеду стол.
Он поспешно спустился в столовую и, увидев тарелки с аппетитным содержимым, сходу едва не набросился на еду, но, совладав с собой, сел на своё место и, пожелав маме приятного аппетита, взял ложку. Однако сдерживаться было очень трудно, и Диего едва не захлебнулся невероятно вкусным супом, лучше которого, казалось, никогда в жизни ничего не ел. Торопливо хлебая, он с вожделением поглядывал на тарелку с жареной рыбой и круглыми ломтиками картофеля. Но успев съесть совсем немного, он внезапно вспомнил где-то услышанное или прочитанное, что после даже небольшой голодовки нельзя сразу наедаться. И опустил ложку в тарелку, буквально через силу разжав пальцы.
– Что случилось, милый? – встревожено посмотрела на него мама. – Тебе не нравится?
– Нравится, – ответил юноша и чуть отодвинулся от стола, потому что запах стоящей перед носом еды сводил с ума.
– Но тогда почему ты не ешь? Может быть, ты заболел?
– Мама, я здоров. Не волнуйся, пожалуйста, всё в порядке. Просто не хочу.
– Не хочешь? После тюремного пайка?
Аллама испытующе посмотрела на сына и внезапно всё поняла.
– Тебя там совсем не кормили? Как они могли?..
– Это не страшно, – сказал Диего, отодвигаясь ещё дальше, потому что рука так и тянулась к ложке. – Сан-Барреда хотел, чтобы я подписал признание. Могло быть и хуже, поверь.
– Теперь ты́ меня успокаиваешь, – грустно улыбнулась Аллама. – Причём моими же словами. Будем считать, что нам обоим повезло. А пока тебе нужен куриный бульон с сухариками и отдых. Завтра ты заберёшь диплом, и мы уедем отсюда. Ни минуты лишней не желаю оставаться в этой стране!
– Страна не виновата в том, что творит власть, – возразил Диего. – Мистралия – моя родина, и я люблю её. Пока я уеду, но при первой же возможности вернусь.
– Будет ли она, такая возможность? – вздохнула Аллама.
– Обязательно будет, – твёрдо ответил юный бард. – Я уверен. _________________ Критиковать - значит, объяснять автору, что он делает не так, как делал бы я, если бы умел.
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах