|
Цитата: |
И тогда хозяин предоставит в ваше распоряжение оседланную лошадь и укажет дорогу, по которой вы должны ехать. На вашем пути вас будут ожидать четыре сменные лошади. Если вы пожелаете, то можете на каждой станции оставить ваш парижский адрес, и все четыре лошади будут отправлены вам вслед. Две из них вам уже знакомы, и вы, кажется, как знаток могли оценить их — это те самые, на которых мы с вами скакали из Виндзора. Остальные — можете положиться на меня — не хуже. Эти четыре лошади снаряжены, как для похода. При всей вашей гордости вы не откажетесь принять одну из них для себя и попросить ваших друзей также принять по одной из них. Впрочем, ведь они пригодятся вам на войне против нас. |
Цитата: |
Д'Артаньян скорчил недовольную мину.
— Это вас огорчает? — спросил Атос. — Откровенно говоря, да, — ответил д'Артаньян. — По этим лошадям нас должны были узнать в день сражения. Это был подарок, знак внимания. Вы напрасно сделали это, Атос. — Полно, любезный друг! Поставьте себя на мое место, — возразил мушкетер, — я смертельно скучал, и потом, сказать правду, я не люблю английских лошадей. Если все дело только в том, что кто-то должен узнать нас, то, право, довольно будет и седла — оно достаточно заметное. Что до лошади, мы найдем, чем оправдать ее исчезновение. Лошади смертны, в конце концов! Допустим, что моя пала от сапа или от коросты. |
Цитата: |
- О да, да! - проговорил герцог, стиснув зубы от ярости. - Да, это страшный противник! Но на какой день назначен этот бал?
- На будущий понедельник. - На будущий понедельник! Еще пять дней, времени более чем достаточно... Патрик! - крикнул герцог, приоткрыв дверь часовни. Камердинер герцога появился на пороге. - Моего ювелира и секретаря! Камердинер удалился молча и с такой быстротой, которая обличала привычку к слепому и беспрекословному повиновению. Однако, хотя первым вызвали ювелира, секретарь успел явиться раньше. Это было вполне естественно, так как он жил в самом доме. Он застал Бекингэма в спальне за столом: герцог собственноручно писал какие-то приказания. - Господин Джексон, - обратился герцог к вошедшему, - вы сейчас же отправитесь к лорд-канцлеру и скажете ему, что выполнение этих приказов я возлагаю лично на него. Я желаю, чтобы они были опубликованы немедленно. - Но, ваша светлость, - заметил секретарь, быстро пробежав глазами написанное, - что я отвечу, если лорд-канцлер спросит меня, чем вызваны такие чрезвычайные меры? - Ответите, что таково было мое желание и что я никому не обязан отчетом в моих действиях. - Должен ли лорд-канцлер такой ответ передать и его величеству, если бы его величество случайно пожелали узнать, почему ни один корабль не может отныне покинуть порты Великобритании? - с улыбкой спросил секретарь. - Вы правы, сударь, - ответил Бекингэм. - Пусть лорд-канцлер тогда скажет королю, что я решил объявить войну, и эта мера - мое первое враждебное действие против Франции. Секретарь поклонился и вышел. - С этой стороны мы можем быть спокойны, - произнес герцог, поворачиваясь к д'Артаньяну. - Если подвески еще не переправлены во Францию, они попадут туда только после вашего возвращения. - Как так? - Я только что наложил запрет на выход в море любого судна, находящегося сейчас в портах его величества, и без особого разрешения ни одно из них не посмеет сняться с якоря. Д'Артаньян с изумлением поглядел на этого человека, который неограниченную власть, дарованную ему королевским доверием, заставлял служить своей любви. Герцог по выражению лица молодого гасконца понял, что происходит у него в душе, и улыбнулся. - Да, - сказал он, - правда! Анна Австрийская - моя настоящая королева! Одно ее слово - и я готов изменить моей стране, изменить моему королю, изменить Богу! Она попросила меня не оказывать протестантам в Ла-Рошели поддержки, которую я обещал им, - я подчинился. Я не сдержал данного им слова, но не все ли равно - я исполнил ее желание. И вот посудите сами: разве я не был с лихвой вознагражден за мою покорность? Ведь за эту покорность я владею ее портретом! Д'Артаньян удивился: на каких неуловимых и тончайших нитях висят подчас судьбы народа и жизнь множества людей! Он весь еще был поглощен своими мыслями, когда появился ювелир. Это был ирландец, искуснейший мастер своего дела, который сам признавался, что зарабатывал по сто тысяч фунтов в год на заказах герцога Бекингэма. - Господин О'Рейли, - сказал герцог, вводя его в часовню, - взгляните на эти алмазные подвески и скажите мне, сколько стоит каждый из них. Ювелир одним взглядом оценил изящество оправы, рассчитал стоимость алмазов и, не колеблясь, ответил: - Полторы тысячи пистолей каждый, милорд. - Сколько дней понадобится, чтобы изготовить две таких подвески? Вы видите, что здесь двух не хватает. - Неделя, милорд - Я заплачу по три тысячи за каждую - они нужны мне послезавтра. - Милорд получит их. - Вы неоценимый человек, господин О'Рейли! Но это еще не все: эти подвески не могут быть доверены кому бы то ни было - их нужно изготовить здесь, во дворце. - Невозможно, милорд. Только я один могу выполнить работу так, чтобы разница между новыми и старыми была совершенно незаметна. - Так вот, господин О'Рейли: вы мой пленник. И, если бы вы пожелали сейчас выйти за пределы моего дворца, вам это не удалось бы. Следовательно, примиритесь с этим. Назовите тех из подмастерьев, которые могут вам понадобиться, и укажите, какие инструменты они должны принести. Ювелир хорошо знал герцога и понимал поэтому, что всякие возражения бесполезны. Он сразу покорился неизбежному. - Будет ли мне разрешено уведомить жену? - спросил он. - О, вам будет разрешено даже увидеться с ней, мой дорогой господин О'Рейли! Ваше заключение отнюдь не будет суровым, не волнуйтесь. Но всякое беспокойство требует вознаграждения. Вот вам сверх суммы, обусловленной за подвески, еще чек на тысячу пистолей, чтобы заставить вас забыть о причиненных вам неприятностях. Д'Артаньян не мог прийти в себя от изумления, вызванного этим министром, который так свободно распоряжался людьми и миллионами Ювелир тем временем написал жене письмо, приложив к нему чек на тысячу пистолей и прося в обмен прислать ему самого искусного из его подмастерьев, набор алмазов, точный вес и качество которых он тут же указал, а также и необходимые ему инструменты. Бекингэм провел ювелира в предназначенную ему комнату, которая за какие-нибудь полчаса была превращена в мастерскую. Затем он у каждой двери приказал поставить караул со строжайшим приказанием не пропускать в комнату никого, за исключением герцогского камердинера Патрика. Ни к чему и говорить, что ювелиру О'Рейли и его подмастерью было запрещено под каким бы то ни было предлогом выходить за пределы комнаты. |
Цитата: |
Кроме того компроментация королевы в первую очередь задела бы и его самого. |
Цитата: |
- Подождите! Подождите! - воскликнул герцог. - Я надевал их всего один раз, это было неделю тому назад, на королевском балу в Виндзоре. Графиня Винтер, с которой я до этого был в ссоре, на том балу явно искала примирения. Это примирение было лишь местью ревнивой женщины. С этого самого дня она мне больше не попадалась на глаза. Эта женщина - шпион кардинала! |
Цитата: |
развод короля мог бы бытьвполне реальным, следовательно, Бекингему это выгодно. |
Серый крот писал(а): |
Карудо
Dariona Не очень хорошим подарок был как раз потому, за что им так и дорожил романтичный гасконец: "По этим лошадям нас должны были узнать в сражении". Заметные лошади, явно сильно отличительная сбруя. д'Артаньян все же в душе рыцарь, несмотря на многие закидоны, кстати и наиболее порядочный, что ли из четверки, ему грезится, что увидев и узнаввеликолепных мушкетеров, о которых и их роли в известных событиях знают в Англии, на поединки с ними слетятся лучшие рыцари Англии и покроют друзей и себя славой. Нечто а ля "Песни о Роланде". |
серый крот писал(а): |
Вот только Бэкингем при всех своих закидонах далеко не наивен и не факт, что ему будут нужны свидетели некоторых дел. Это понимает и Атос, да и Арамис и даже вроде бы недалекий Портос. Вот только до гасконца не доходит, что их то узнают, но вместо поединка будет команда "По четырем дуракам на таких-то лошадях с синими седлами, огонь!". |
Карудо писал(а): |
"Что Шарль д'Артаньян погиб, но победил?" Лицом к противнику?
Может быть, но врядли. Даже д'Артаньян, не смотря на свою провинциальность, понимал, что на дворе XVII век, а не XI. |
Dariona писал(а): |
В-третьих, неужели и правда во французской армии не нашлось бы офицеров на хороших лошадях? |
Цитата: |
- На берегу Клайда, - продолжал Монк, - у меня есть домик под сенью деревьев; у нас это называется коттедж. При доме несколько сот арканов земли. Примите его от меня! |
Цитата: |
Поскольку, с точки зрения, того же кардинала - это откровенное предательство. |